Здравствуйте! Меня зовут Лев Ганкин, и это второй выпуск подкаста «Кумкум. ЦАХАЛ», который знакомит новых репатриантов — таких, как я сам — с Армией Обороны Израиля. В каждом новом эпизоде я стремлюсь рассмотреть этот феномен с новой стороны, и если в первый раз мы говорили о связях между ЦАХАЛ и цветущей израильской индустрией высоких технологий, то сегодня поговорим об армии с точки зрения трудоустройства и профориентации. В каком качестве можно проходить обязательную срочную службу? Может ли Армия Обороны Израиля выступать в качестве социального и карьерного лифта для призывников? Как оплачивается служба и зависит ли вознаграждение от должности, которую ты получаешь в структуре ЦАХАЛ? Наконец, как трудоустраиваются израильтяне по окончании срочной службы — и помогает ли в этом армия? Это лишь некоторые вопросы, которые мы обсудим в этом выпуске — и попробуем дать на них ответы.
До репатриации я знал об израильской армии две вещи: во-первых, что служат тут все (это, кстати, оказалось не совсем так, но об этом мы еще поговорим отдельно), а во-вторых, что сам процесс службы очень сильно дифференцирован. Это не обязательно строевая подготовка, вольно-смирно и так далее — можно, как сообщила мне перед переездом в Израиль давно тут живущая старая знакомая, «хоть цветочки всю дорогу на базе поливать».
Ну, про цветочки это, допустим, фигура речи. Тем не менее, важно, что должности в Армии Обороны Израиля действительно делятся на боевые — и небоевые. Я спросил у военного эксперта Давида Гендельмана, как определяется, куда именно попадает тот или иной призывник и в какой степени это зависит от его собственного желания, а в какой — от распределения, которое осуществляет призывная комиссия.
Давид Гендельман (Д.Г.): Где будет служить призывник — определяется тремя факторами. Первое — потребности армии, второе — данные призывника, и третье — его желание. Понятно, что если сейчас требуется призвать срочно как можно больше солдат в боевые части, то, если только не будет каких-то особых причин, солдат с боевым медицинским профилем пойдет в боевые. Разве что у него какой-то особый талант, который он показал на экзаменах, и разведка, например, захочет его себе. Хотя им ставят ограничения, чтобы они поменьше брали себе солдат с боевым профилем, тем не менее, иногда такое бывает.
Л.Г.: А если человек по идейным соображениям против того, чтобы брать в руки оружие?
Д.Г.: Если какой-то призывник сможет доказать на комиссии, что он действительно идейно против, ему найдут другое место. Но таких явное меньшинство, это не очень актуальная проблема в Израиле. В принципе, больше даже тех, которые вообще не хотят служить в армии, чем тех, кто в принципе согласны, но оружие брать в руки не хотят.
Л.Г.: Итак, если человек по медицинскому и психологическому профилю годен к боевым войскам, то велика вероятность, что туда он и попадет; если же нет, то возникают разнообразные небоевые альтернативы, до которых мы в этом выпуске тоже непременно доберемся. Но сперва поговорим о том, как сделать в Армии Обороны Израиля военную карьеру — иначе говоря, приобрести соответствующую профессию?
Д.Г.: В отличие от многих армий, в израильской армии выслуга идет по сроку. Все призываются в звании рядовых, и через определенное количество месяцев, в зависимости от того, где именно проходит служба (бывает 10 месяцев, бывает 8), солдат становится младшим сержантом, потом еще через год примерно сержантом, и так далее. Если не было каких-то особо серьезных проблем, из-за которых военнослужащего понизили в звании, или по какой-то причине он не отслужил полный срок, то почти все мужчины заканчивают срочную службу в звании старшего сержанта. Женщины обычно в звании сержанта, так как они служат 2 года. То есть, практически все, за исключением каких-то особых нарушителей, продвигаются в звании.
Л.Г.: Но срочная служба на то и срочная, чтобы заканчиваться в заранее оговоренный срок: по состоянию на сегодняшний день это 36 месяцев (то есть три года) для мужчин и 24 месяца (два года) для женщин. Между тем в израильской армии, разумеется, есть и люди в звании выше сержанта или старшего сержанта — вплоть до полковников и генералов. Откуда же они берутся? Все дело в том, что по окончании срочной службы человек может по собственному желанию остаться в армии — уже в другом качестве. Причем ему предлагается несколько разных опций.
Д.Г.: Есть два маршрута: либо офицеры, либо сверхсрочники, то есть, говоря простыми словами, прапорщики. В отличие от многих западных армий, долговременных боевых прапорщиков в израильской армии нет, они, в основном, занимают тыловые и технические должности. Что до офицеров, то, в принципе, как и в любой армии, в первую очередь, офицер — это командир, он может быть как на боевых специальностях, так и на тыловых. Чем отличается израильская армия от большинства других: если не считать летчиков и морских офицеров, то почти все сухопутные офицеры выходят из солдат. У нас офицерами становятся не после училища. Солдаты боевых частей проходят сержантские курсы, потом офицерский курс. Если это тыловой военнослужащий, то можно и без сержантских курсов, такой солдат служит год-полтора примерно, иногда два, идет на офицерский курс, становится офицером.
Л.Г.: Оба предложенных маршрута открывают ту или иную перспективу карьерного роста, хотя детали, разумеется, могут значительно отличаться.
Д.Г.: Возьмем для примера авиатехника. Он может подписать сверхсрочную и продолжать делать примерно то, что он делал на срочной службе, только уже за более-менее нормальную зарплату, и потом он может продвигаться, в том числе и профессионально, может стать звеньевым, потом командиром группы, командиром технического подразделения. И если мы говорим про офицеров, то понятно, что он может продвигаться. Если это боевой офицер, сначала он — командир взвода, командир роты, батальона, бригады, и, если повезет, он может дойти до начальника Генерального штаба, но, разумеется, большинство не доходит.
Л.Г.: Важно понимать: продвижение по армейской иерархии происходит и на кадровой военной службе, и в резерве, просто — с разной скоростью. Ведь, как и было сказано, выслуга в ЦАХАЛе определяется сроком, то есть буквально: количеством дней, месяцев и лет, на протяжении которых ты находишься непосредственно «при деле».
Д.Г.: Военную карьеру продолжают примерно четверть офицеров. Почему? Потому что в израильской армии очень большой резерв, и там тоже нужны офицеры, поэтому, даже если кто-то ушел лейтенантом или капитаном, его пристроят на аналогичную должность в резерве, и он будет потихоньку продвигаться и там, хотя, разумеется, уже медленнее, чем кадры в армии, потому что там срок растет в зависимости от того, сколько времени ты был на действительной резервной службе, а не каждый день. Подавляющее большинство резервистов приписаны к конкретному подразделению, к такой-то роте такого-то батальона такой-то бригады. Периодически проводятся учения, оперативные дежурства, или вот как сейчас, в случае войны, их вызывают на боевые действия, иногда короткие, иногда длинные. Пока они находятся на действительной резервной службе, это тоже им идет в выслугу лет, через какое-то количество времени они тоже продвигаются в званиях, соответственно повышаются выплаты, ведь чем выше твоя должность, тем дольше ты будешь служить, тем больше бонусов.
Л.Г.: Вот наконец-то и прозвучало это заветное слово — «выплаты». В выпуске, посвященном трудоустройству израильтян в армии и за ее пределами, конечно, нельзя игнорировать этот вопрос. В конце концов, мы все выбираем себе работу исходя из разных соображений — кто-то из интереса, кто-то по идеалистическим причинам, стремясь делать добрые дела, кто-то в силу бэкграунда и жизненных обстоятельств… Но финансовый вопрос в той или иной степени важен для всех — потому что нам всем надо на что-то жить. Это касается и солдат Армии Обороны Израиля, и еще больше — демобилизованных солдат, закончивших срочную службу и выбирающих, так сказать, «кем они станут, когда вырастут».
Денежное довольствие для срочников — история не уникальная для Израиля; призывники получают нечто вроде ежемесячной «зарплаты» и во многих других армиях. Правда, термин «маскорет», «зарплата» в ЦАХАЛе не используется — официально это называется по-другому: «дмей киюм», то есть дословно «средства для существования». Давид Гендельман — о том, по каким параметрам дифференцируется сумма этого регулярного возмещения.
Д.Г.: Сейчас есть градация между солдатами и подразделениями. Если возьмем градацию между солдатами, то есть четыре уровня. Первый уровень — это так называемый передовой боец, лохем ход, тот, кто воюет с противником лицом к лицу, то есть, пехота, танкисты, спецназы, летчики. Следующий уровень — это просто боец, то есть, например, ПВО или смешанные батальоны обороны границ. Третий уровень — это томех лехима, то есть, поддерживающий боевые действия. Имеется в виду солдат небоевой специальности, который служит в боевой части. Например, в батальоне, в пехотном батальоне есть пехотинцы, а есть механики, шоферы и так далее. И четвертый уровень — это хаяль орпи, то есть, тыловой солдат, на сленге джобник. Это мы сейчас говорили про дифференциацию по специальностям, кроме этого, есть дифференциация по подразделениям. Там тоже есть несколько уровней. Есть уровень алеф плюс, это боевые подразделения, то есть, пехотные и танковые батальоны. Следующий уровень — это алеф, в основном это авиабазы, штабы бригад и так далее. Следующий уровень — бет-гимел-далет, когда далет — это самые-самые тыловые базы, типа генштаба и прочего, то есть, у них нет никаких добавок за действия в условиях, приближенных к боевым.
Л.Г.: Соответственно, сумма «дмей киюм» высчитывается на основании этих параметров — специфики деятельности призывника в армии, а также условий, в которых он несет службу. Но какими же выходят эти ставки в абсолютных величинах?
Д.Г.: Если посмотреть по деньгам, самая низшая, четвертая категория — тыловой солдат — сейчас получает примерно 1300 шекелей в месяц. Следующая ступень — поддерживающий боевые действия — примерно 1900. Боец получает примерно 2600, плюс-минус. И передовой боец сначала получает столько же, сколько и обычный, а начиная уже с третьего года службы, он получает примерно 3200 в месяц. В принципе, по сравнению с тем, что когда-то было, это гораздо больше, в несколько раз. Но надо подчеркнуть, что минимальная гражданская зарплата в Израиле сейчас около 6000, а средняя зарплата — около 13-ти. То есть, мы видим, что даже самый-самый высокооплачиваемый боец срочной службы получает примерно в два раза меньше минимальной гражданской зарплаты.
Л.Г.: В общем, это, конечно, не 2000 рублей, как в России, — но прожить на эти деньги невозможно, все это понимают. Даже довольствие бойцов на передовой оказывается в полтора-два раза меньше минимального размера оплаты труда, который на момент, когда я записываю этот подкаст, равен в Израиле 5880 шекелям. И это несмотря на то, что в 2015 году сумма «дмей киюм» впервые за 13 лет была повышена, и с тех пор было еще несколько волн повышения выплат — все равно, чтобы довести довольствие до МРОТ, требуется дополнительное выделение из бюджета нескольких миллиардов шекелей, на что ни одно израильское правительство пока не пошло. А как обстоит дело с оплатой труда у тех, кто остался связан с армией и после срочной службы? Начнем с тех, кто решил делать карьеру в кадровых войсках.
Д.Г.: Если говорить про их оплату, она уже, разумеется, несколько ближе к гражданскому сектору, сверхсрочная для лейтенанта — около девяти тысяч шекелей. Потом он продвигается, за каждое следующее звание — несколько тысяч, подполковник уже, может быть за 30 тысяч. Понятно, что далеко не каждый доходит до подполковника, но там уже более-менее приличные деньги. Начальник Генерального штаба получает примерно 101 тысячу, но он такой один, поэтому особо зариться на его карман не стоит. У прапорщика вначале примерно, как у младших офицеров, потом замедляется, потому что все-таки прапорщик — не офицер, но самый главный прапорщик, рав нагад, тоже получает примерно 25 тысяч, это базовый оклад, и дальше есть дополнительные надбавки за профессиональный уровень, за выслугу.
Л.Г.: А как устроена финансовая корзина тех, кто числится в резерве — и не принимает ежедневного участия в армейской жизни?
Д.Г.: В последнее время выплаты тоже привязали к сроку. Но для чисто гражданских людей долго служить в резерве — это очень большая проблема, и не только в плане семьи, но и работы. Хотя по закону резервиста нельзя увольнять с работы только потому, что его вызвали, но все живые люди, и работодатели недовольны, если у них на несколько месяцев забирают работников, поэтому стараются их все же уволить. Из-за этого сейчас, в частности, снижается процент резервистов, которые призываются. Если в начале войны на волне энтузиазма явка во многих подразделениях резерва была 120% и больше, сейчас 50, 60. Короче, хотя государство компенсирует работодателю зарплату резервиста, на работе его держать не особо выгодно. Это большая проблема, которую трудно решить.
Л.Г.: Здесь, кажется, самое время немного расширить тему нашего разговора. До сих пор, говоря о срочниках, мы фокусировались, в основном, на тех, кто проходит службу в боевых войсках. Но если мы затрагиваем и судьбу резервистов — а это неизбежно: в конце концов, резерв ЦАХАЛ в два с лишним раза больше, чем кадровая армия, — то проводить это разграничение уже не имеет никакого смысла. Резервисты — это не только те, кто в случае чего становится «под ружье», но и представители многочисленных тыловых профессий. Пора узнать, кто и как служит в Израиле, помимо непосредственно бойцов.
И здесь нас, конечно, могут подстерегать сюрпризы: в Армии Обороны Израиля востребованы в том числе профессии, которые у среднестатистического человека совсем не ассоциируются с военной службой.
Д.Г.: Как и в любой современной армии, в Армии Обороны Израиля большинство солдат — это не боевые солдаты, они занимаются теми или иными видами обеспечения — технического, разведывательного, административного, логистического и другого. Это похоже на работу любой современной фирмы. Но в армии есть список из нескольких сот специальностей, как от всем известных пехотинцев или механиков, до довольно «эзотерических»: например, есть такая специальность, как армейский фокусник. Понятно, что их всего несколько человек, но так же, как в армии есть артисты, певцы и танцоры, есть несколько фокусников, задача которых ездить по военным базам, выступать там с различными трюками. Или, например, такая специальность, как спасатель в бассейне. Понятно, что это полностью равнозначно спасателю на гражданке, но, тем не менее, есть солдаты, у которых вся военная служба в этом и состоит, что он на такой-то базе работает спасателем в бассейне. Понятно, что на большинстве баз бассейна вообще нет, но там, где они есть, положено, чтобы был спасатель. Также есть пожарные, повара и другие специалисты.
Л.Г.: К сожалению, мне пока не удалось познакомиться с человеком, который прошел бы срочную службу в израильской армии в должности фокусника — хотя я не отказался бы с ним пообщаться! Тем не менее, в этом эпизоде, по-моему, обязательно нужны комментарии от первого лица, поэтому знакомьтесь — Ифат Гордон, чья служба тоже проходила в весьма нетипичном месте.
Ифат Гордон (И.Г.): Я была журналисткой в «Галей ЦАХАЛ». Это армейская радиостанция. Я служила в новостном отделе — сначала отвечала за иерусалимские новости, а потом — за новости из зарубежных стран. Естественно, я занималась в том числе редактурой: писала тексты, решала, что войдет в программу, а что нет. В этом заключалась моя должность, и в Израиле очень многие, кто начинают в «Галей ЦАХАЛ» затем продолжают работать на радио и в газетах — это распространенный маршрут.
Л.Г.: А как так получилось? Как вышло, что вы оказались на радио?
И.Г.: Когда я училась в школе, то всегда очень интересовалась новостями, много читала о том, что происходит в стране. Поэтому, когда я пришла на цав-ришон, мне предложили этот вариант. Не всем предлагают пойти на радио — это зависит от результатов на психотехническом экзамене, который я сдавала до этого. После этого мне пришло приглашение на экзамен, где проверяют общий кругозор, знания истории, политики, окружающего мира. Если ты сдаешь этот экзамен, то тебя приглашают на интервью. И так все начинается. Сначала тебя посылают на самые неинтересные задания (ха-ха), но потихоньку ты продвигаешься.
Л.Г.: Призывники, проходящие службу в «Галей ЦАХАЛ», живут на базе?
И.Г.: Нет, радиостанция — это и есть база. Офис находится в Яффо. Ну, не база в полном смысле, там никто не спит. Некоторые ночуют у себя дома — те, кто из центра страны. Я из Хайфы, поэтому мне выдали деньги на то, чтобы снять квартиру. Ну и как журналистка, я все время должна была ездить туда-сюда. Часть времени ты проводишь на станции, а часть времени тебя посылают в командировки: от Кирьят-Шмоны до Эйлата.
Л.Г.: Честно говоря, звучит классно — как легкая прогулка. А на самом деле?
И.Г.: Нет, там есть свои проблемы. На радио ведь есть и солдаты, и гражданские. И это создает несколько специфическую атмосферу, в которой солдаты — немножко как рабы, если вы понимаете, о чем я. Бывают неприятные ситуации… Конечно, смешно об этом говорить, потому что это не боевые войска, но, тем не менее, работа очень и очень сложная. Это вовсе не «с 9 до 5» или что-то в этом роде, ты работаешь более-менее все время, ты все время должен быть в доступе — и днем, и ночью. Кроме того, на этой должности девочки служат столько же, сколько мальчики. То есть у нас все служили три года. Я тоже служила на год больше, чем должна была.
Л.Г.: Помог ли вам опыт службы в «Галей ЦАХАЛ» в дальнейшем трудоустройстве?
И.Г.: Я не стала продолжать работать в СМИ, но вообще-то любой, кто проходит школу «Галей ЦАХАЛ», может потом устроиться куда угодно в прессе. И многие так делают. Мне тоже предлагали, но я не захотела. Я стала заниматься юриспруденцией, что отчасти связано, но не могу сказать, что три года на радио как-то непосредственно помогли мне в трудоустройстве. Но вообще в Израиле это считается классное место для службы — на тех, кто там служил, смотрят благосклонно. И если ты мечтаешь работать на радио, телевидении или в печатной прессе, то это прекрасный старт. Ты точно не останешься без работы.
Л.Г.: Процесс службы в ЦАХАЛе почти всегда начинается с обучения: неважно, идет ли речь о боевых или небоевых специальностях, армия, разумеется, заинтересована в том, чтобы призывник был компетентен в своей сфере деятельности и профессионально выполнял работу. Впрочем, конкретные контуры этого обучения в разных случаях принципиально отличаются. Ифат рассказала мне, что в ее случае «курс молодого бойца» эфирного фронта занял три месяца, причем даже среди призывников, попавших на радио, условия обучения разнились: если ее напрямую готовили к тому, чтобы выступать в эфире, учили писать складные тексты, ставили речь, то у ее коллег, приходивших на технические должности на ту же самую радиостанцию, соответственно, были совсем другие занятия. Давид Гендельман — о том, как еще бывает устроено армейское обучение.
Д.Г.: Есть военная специальность, которая называется овэд клали, то есть разнорабочий, он проходит обычный минимальный КМБ и сразу идет служить. А есть очень сложные специальности с долгим сроком обучения — в боевых частях это, в первую очередь, спецназ. Или, например, курс летчика длится три года, то есть, человек призывается в армию, и только через три года он оканчивает обучение, становится летчиком. В спецназе тоже, те же сайерет маткаль, шайетет, у них очень долгий срок обучения, именно поэтому они сразу подписывают дополнительный срок обязательной сверхсрочной службы, потому что без этого от них просто нет толку: он закончил обучение и вскоре уже на дембель, это невыгодно. Летчики, например, сразу подписывают семь лет сверхсрочной службы, потому что в его обучение вкладывают миллионы долларов, он должен это отработать, он будет летать и в резерве, но как минимум семь лет он должен отслужить в кадровой армии.
Л.Г.: Становясь летчиком, человек получает в армии полноценную профессию на всю жизнь — даже если впоследствии он обнаружит себя, например, в гражданской авиации. В небоевых войсках процесс профориентации зачастую выглядит не так прямолинейно — например, на врача в армии не выучишься, разве что приобретешь ценный практический опыт в качестве фельдшера или парамедика. Тем не менее, и среди тыловых специальностей, приобретаемых в армии, есть те, которые затем могут стать делом жизни.
Д.Г.: Если речь идет о получении специальности в армии, то наиболее востребованы высокотехнологические специальности, все эти подразделения, про которые мы говорили в предыдущем выпуске: 8200, 8–1, все, что связано с технологиями. Почему? Потому что у них наибольшая сейчас зарплата на гражданке, поэтому понятно, что отдача будет гораздо больше. Плюс некоторые технические специальности, например, авиатехник, который работал или с самолетом, или с беспилотниками (тоже модная сейчас тема) — ему проще устроиться в гражданские компании, которые занимаются разработкой беспилотников.
Л.Г.: А если брать менее технологичные сферы?
Д.Г.: Раньше, в 1990-е годы, и тем более еще раньше, когда это было сложнее, некоторые, особо из малообеспеченных слоев населения, хотели служить в армии водителем грузовика. Потому что тебе оплачивают курс, получаешь права на грузовик, отслужил в армии водителем грузовика, потом на гражданке можешь тоже работать на грузовике без того, чтобы платить кучу денег за права.
Л.Г.: Иногда тех, кто служит по такого рода специальностям, называют сленговым словом «джобник» — кажется, оно и у нас сегодня уже звучало. В свое время в нем был несколько презрительный оттенок: мол, настоящие мужики (а также настоящие леди, коль скоро в Израиле призываются и мальчики, и девочки) служат в боевых, а джобники — это так, для слабаков. Сегодня оно тоже порой употребляется иронически, но чаще уже во вполне нейтральном контексте. И в целом, для последующего трудоустройства особенности прохождения военной службы тем или иным соискателем имеют меньшее значение, чем когда-либо. Давид Гендельман — о том, на что смотрят (или, наоборот, закрывают глаза) эйчары в израильских компаниях.
Д.Г.: Сейчас, если это не какая-то особо важная работа, не какая-то особо важная фирма, иногда могут взять даже того, кто не служил в армии, что в старые времена было почти немыслимо: чего это ты не служил в армии — инвалид, наркоман, преступник? Сейчас бывает по-разному, понятно, что чем более серьезная фирма, тем более серьезно смотрят. Плюс есть разница, соответствует ли в какой-то степени должность, на которую ты хочешь устроиться, тому, что ты делал в армии. Например, если кто-то хочет устроиться в подразделение охраны Шабака, то там есть соответствующие требования, он должен отслужить пехотинцем или спецназовцем такого-то, такого-то уровня, тыловик туда пройти не может, потому что у него нет соответствующей боевой подготовки. Либо это какая-то техническая специальность: как я уже сказал, если человек устраивается в фирму по беспилотникам, он был техником по беспилотникам — это одно, если он служил где-то в совершенно не относящемся к этому месте — это, разумеется, совершенно другое.
Л.Г.: К слову, военные ведомства могут оказать демобилизовавшемуся солдату определенную помощь с последующим трудоустройством — правда, этим занимается уже не армия, а Министерство Обороны Израиля. Причем здесь тоже есть сразу несколько возможных маршрутов.
Д.Г.: Есть отдел профориентации, где устраиваются определенные сборы, скажем так, для будущих дембелей. Это типа такой конференции по профориентации, где выступают различные специалисты, психологи. Там рассказывают, как вообще вести себя в гражданское мире, вплоть до того, как писать корот хаим, то есть СV, что в нем подчеркнуть. Плюс сам этот отдел Министерства обороны, который занимается помощью с трудоустройством, — туда многие гражданские фирмы присылают данные, что нам нужны работники таких-то, таких-то специальностей, и можно зайти на этот сайт Министерства обороны, посмотреть, что где требуется, потому что многие фирмы хотят именно поддержать уволившихся из армии солдат, можно попробовать устроиться через них.
Л.Г.: В этом сценарии министерство выступает, грубо говоря, в роли хедхантера, сводя друг с другом работодателя и работника. В другом сценарии государственные институции становятся скорее частичным спонсором трудоустройства демобилизованного солдата.
Д.Г.: Есть такое понятие, как «авода муадефет», то есть, предпочтительная работа, за которую государство выплачивает дополнительный бонус. Но, понятно, что это не особо престижная работа — это работа на заправках, на стройке, в сельском хозяйстве, работа с инвалидами. Если солдат после армии определенный срок проработал на таких-то работах, он подает соответствующие бланки, ему выдается бонус, тоже не особо большой, в последнее время это около 11 тысяч шекелей, но тоже это вполне может быть больше месячной зарплаты, в конце концов, в таких местах много не получают.
Л.Г.: А те, кого привлекает более высококвалифицированный труд, могут воспользоваться еще одним маршрутом — помощью министерства обороны для получения высшего образования.
Д.Г.: Есть программа «ми-мадим ле-лимудим», то есть, «от мундира к университету», если вольно перевести. Она подразумевает полную или частичную оплату степени в университете, в первую очередь, для боевых солдат, на эту тему тоже в последние годы усиленно работали. В первую очередь это, разумеется, выделение денег, потому что, если оплатить полную стипендию за университет, то понятно, что гораздо больше шанс, что солдат сможет туда попасть. Здесь есть еще над чем работать, но, в принципе, соответствующая структура есть, и иногда это действительно помогает.
Л.Г.: Израильская армия — это не только люди с оружием, занимающиеся непосредственно боевыми действиями, но и представители огромного количества разных профессий, включая порой самые неожиданные. У призывника есть возможность повлиять на собственный служебный трек в ЦАХАЛе, хотя и не все здесь зависит только от него. Так или иначе, во многих специальностях — как боевых, так и небоевых — военная служба в Израиле способна дать призывнику тот или иной карьерный старт; ее можно рассматривать в том числе как инвестицию в собственное профессиональное будущее. Тем не менее, по состоянию на сегодняшний день служебный опыт важен уже не во всех сферах деятельности: прямая зависимость между профилем призывника в Армии Обороны Израиля и его дальнейшим трудоустройством «на гражданке» сохранилась только в некоторых областях.
К некоторым темам, поднятым в этом выпуске — в том числе, кстати, и к феномену армейского радио — мы еще вернемся в следующих эпизодах подкаста. Я благодарю Давида Гендельмана, Ифат Гордон и коллег из проекта «Идеи без границ» культурного центра Бейт Ави Хай за помощь в подготовке этого материала — счастливо и до встречи через месяц!
